Конен - Мендельсон. Оратории.

3 Оратории 

Подобно Шуману и Вагнеру, Мендельсон мечтал о создании немецкой национальной оперы — возвышенной, драматичной и на­родной. На протяжении всей жизни он искал либретто, которое да­ло бы ему возможность сочинить оперу, по своему идейному уров­ню и драматизму подобную пьесам Шиллера и Гёте. В конце жиз­ни он обратился к сюжету «Лорелеи» по тексту Гейбеля; смерть композитора прервала работу над оперой.

Трудно давать оценку незавершенным замыслам художника. Однако можно предположить, что Мендельсон вряд ли смог стать тем смелым преобразователем оперного искусства, потребность в котором остро ощущалась в Германии. Композитор сам призна­вался, что если современная эпоха требует в музыкальном театре вульгарного и низменного, то он расстанется с мечтой об опере и будет писать оратории. И в самом деле, две оратории Мендельсо­на — «Павел» (1834—1836) и «Илия» (1846—1847) — дали выход его устремлениям к серьезной вокально-драматической музыке.

--- 306 ---

Они сосредоточили в себе возвышенные, демократические идеи композитора.

Оратории написаны на сюжеты из «Священного писания». Мен­дельсона восхищала художественно-поэтическая сторона библей­ских сказаний. Несомненную роль в выборе тем сыграли также традиции баховских и генделевских ораторий.

В музыкально-драматической композиции «Павла» и «Илии» очевидна преемственность с классицистскими образцами^[1]. Однако их художественная сила заключается не в этом. Наоборот, при со­поставлении с хоровыми произведениями Генделя, Баха и Бетхо­вена оратории Мендельсона несомненно проигрывают. Слишком явно ощутимо противоречие между монументально-героическим за­мыслом и его реальным воплощением. Философские мотивы легенд получили у Мендельсона не героическую трактовку, принятую у классиков, а лирическую. Кроме того, отлично владея техникой контрапункта и хорового письма, Мендельсон все же мыслил пре­имущественно в гармоническом «песенно-фортепианном» стиле. В его произведениях нет той подлинно классической полифонии, ко­торая придает хорам звуковую насыщенность, напряженность и внутренний драматизм, соответствующие героическому характеру ораториального жанра.

Но «Павел» и «Илия» представляют большой художественный интерес как образцы вокально-хорового искусства романтиков. Оригинально и выразительно воплощены здесь интимные, элегич­ные, лирико-созерцательные настроения. Разнообразны преломле­ния лирических образов. Музыкальный диапазон ораторий прости­рается от прозрачного звучания возвышенного хорального склада до шубертовской красочной романсности и интимной лирики «Пе­сен без слов», от энергичной маршевости до передачи углубленной «бетховенской» созерцательности.

При этом оба произведения, и в особенности «Илия», покоряют своей артистической вдохновенностью, чистотой стиля и совершен­ством воплощения. Некоторые из сольных номеров приобрели большую популярность, вошли в быт почти как народные песни. Только противоречием между монументальными внешними форма­ми оратории и их лирическими камерными образами можно объ­яснить незаслуженное забвение этой выразительной и благород­ной музыки.

Подобного противоречия нет в единственной светской оратории Мендельсона, написанной к поэме Гёте «Первая Вальпургиева ночь» (1831 —1842). Композитор назвал свое произведение балла­дой.

Поэма Гёте, рисующая столкновение жизнерадостных языче­ских обрядов с аскетизмом христианских ритуалов, выражала

--- 307 ---

идею борьбы против тирании церкви. В балладе Мендельсона во­плотились образы светлой языческой поэзии в духе «романтики леса», господствовавшей в немецком сказочном фольклоре. Компо­зитор достигает замечательной красоты в звучании хоров a cap­pella (восходящих к немецкому национальному стилю мужского хорового пения), великолепных красочных эффектов в гармонии, ясности, прозрачности музыкального языка.

* * *

Своеобразна судьба творческого наследия Мендельсона. При жизни и некоторое время после его смерти общественное мнение было склонно оценивать композитора как самого крупного музы­канта послебетховенской эпохи. Во второй половине века появи­лось пренебрежительное отношение к наследию Мендельсона. Это­му немало содействовали его эпигоны, в произведениях которых классические черты музыки Мендельсона выродились в академизм, а ее лирическое содержание, тяготеющее к чувствительности, — в откровенную сентиментальность.

И все же между Мендельсоном и «мендельсоновщиной» нельзя ставить знак равенства, хотя и нельзя отрицать известную эмоцио­нальную ограниченность его искусства. Серьезность замысла, классическое совершенство формы при свежести и новизне худо­жественных средств — все это роднит творчество Мендельсона с произведениями, которые прочно и глубоко вошли в жизнь немец­кого народа, в его национальную культуру.

^[1] В оратории «Павел», написанной на евангельский текст, черты генделевского ораториального стиля своеобразно сочетаются с баховекпм. В оратории «Илия» обнаруживается преемственность с Генделем и с вокально-драматиче­скими произведениями Гайдна и Бетховена.